100
Владимир Этуш

Герои нашего времени - Владимир Этуш

Газета "Панинтер" (??.12.2002)

- Владимир Абрамович! Вопрос может быть Вам покажется не по адресу, ведь Ваша тема - театр, но не могу его Вам не задать как гражданину России. Задумывались ли Вы над тем, в чем причина долгих наших неприятностей? Я имею в виду страну.

- В непрофессионализме. Это оттого, что человек садится за стол, как за место, которое ему совершенно неведомо. Пока он занят изучением предмета, человека снимают, назначают другого. Новый работает по той же методе: так, это - справа, это - слева, это - прямо... Едва успел сориентироваться, в кабинет приходит новый хозяин. Перестроить - не значит перейти с одного места работы на другое.
Перестроить жизнь огромной страны (экономику, промышленность, армию) - это же, с ума сойти, что за задача! Страна - вещь чрезвычайно неповоротливая. И любому, кто берется ее развернуть, требуются усидчивость и терпение.

- Если попытаться сравнить нынешние времена с временами Вашей юности, то что бы Вы могли вспомнить?

- Знаете, мы относимся определенным образом к Сталину. Но все-таки, наверно, было в нем что-то такое, что позволило после страшнейшей войны очень быстро наладить хозяйство в стране. Он был талантливый человек. При всех «но» - он был личностью.

- Он был крепким руководителем, но был же еще и народ.

- Я знавал одного генерала, директора московского танкового завода. Этот завод в начале войны с колес высадили в Средней Азии, эвакуировали. Так вот, звонит он Сталину: мол, приехали .- Когда думаешь выдать первый танк? - спрашивает тот. - Думаю, месяца через 3-4 удастся, - отвечает генерал. - Чтоб через месяц был танк! - тихо сказал Сталин. И через месяц танк был.

- В людях включались какие-то потайные ресурсы?

- Да, в человеке есть резерв, который он бессознательно держит, как говорится, про запас. Иначе, чем объяснить, что в случае смертельной опасности, человек способен перепрыгнуть через высокую стену или через пропасть...

- Почему же человек не задействует свои ресурсы в нормальной жизни? Ведь установлено физиологами, что в каждом из нас работает всего лишь 5% возможностей организма. В каком-то обществе народ очень энергичный, в каком-то - менее. У нас же люди воспитаны так: полежать, помечтать, потом, может, кто-то подтолкнет...

- Я то, как раз убежден, что с приходом Ельцина народ и начал все переделывать, и себя в том числе.

- Давайте затронем театр Вашей молодости. Что Вы можете сказать об атмосфере в тогдашнем театре? Что в ней было интересного, поучительного?

- Тогда был типичный репертуарный театр, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это был театр с главным режиссером, который был хозяином репертуара. Был некий «набор» режиссеров в театре, редко кого приглашали со стороны. Между режиссерами распределялись определенные пьесы. Набирались артисты (тоже из своего штата) и разыгрывались спектакли. Что касается атмосферы в театрах, то не было тогда таких явлений, которые сегодня сплошь и рядом: артисты могут позволить себе где-то «выхватить пьесу», притащить ее в театр и начать давить на художественного руководителя: он хочет то, а нужно это. Или, когда артист или артистка, не имеющие права на роль, тем не менее выходят на сцену, чем наносят ущерб искусству театра. В тогдашней атмосфере театра им. Вахтангова было удивительное содружество коллектива. Оно было еще от Евгения Багратионовича, который воспитывал в них - наших учителях, «старых вахтанговцах» - необычайное чувство единения. Это была редкая, трепетная атмосфера. Тогда в театральной среде даже ругательно говорили, что театр Вахтангова за пределы своих стен ничего не выносит. И в этом была большая доля правды. Но в этом был и свой смысл - так вахтанговцы сберегали свое уникальное искусство. Его суть до сих пор передается новым поколениям студентов.

- Что же такое особенное передал Вахтангов своим ученикам?

- Отношение к делу - казалось бы, простые вещи. Например, артист не имел права не повесить свой костюм после игры на вешалку в гардероб. Вахтангов всегда сам вешал свой костюм. Если забывал, то был в театре некто Глазунов, который вызывал своего руководителя Вахтангова и говорил ему: «Вы не повесили костюм!». Любому говорил, независимо от звания. Не имели тогда права артисты переходить за кулисами с одной стороны на другую во время спектакля.
Не имели права опаздывать. Очень сурово с этим разбирались, вплоть до увольнения. Еще был целый ряд, может быть, на первый взгляд, мелких, но важных дисциплинарных правил... Но идеологически в обществе ту пору все было настолько замкнуто, что, например, Рубен Николаевич Симонов говорил всем по секрету: «Вот поставлю такую-то и такую-то (плохие) пьесы, а за это мне разрешат классику». Был строгий учет репертуара со стороны властей. Власть предержащие отсматривали все спектакли Вахтангова на предмет поиска формализма. Но Вахтангов не был формалистом, он был абсолютным реалистом. Всегда искал форму в том, что ставил, и непременно требовал правду взаимоотношений в этой яркой форме. Но именно эту его особенность и хотели представить как формализм. Был тогда в ходу такой лозунг: «Изображение правды жизни в формах самой жизни». И это, кстати, совершенно верно, потому что формы могут быть совершенно разные, важно только, чтобы была правда. А идеологи (тупые) считали, что правда жизни - в формах самой жизни: это значит - скучный колхозник, скучный милиционер, скучный директор, скучный разговор персонажей - как в жизни, так и на сцене.

- Как в те времена тотального идеологического контроля умудрялись появляться личности среди актеров?

- Жизнь есть жизнь. И личности пробиваются в любых условиях. Не надо понимать буквально. Все равно жизнь была, она была ограничена, должна была пробиваться через препоны, но никто ведь жизнь не отменял.

- А в обратной ситуации, когда полная свобода (то есть, сегодня), что происходит с творчеством?

- В такой ситуации тоже нет ничего хорошего. Потому что во всем должны присутствовать воспитание и эстетический вкус. А, если этого нет (сегодня во многих спектаклях так), то выходит пошло и невкусно. Мы должны воспитывать зрителей, воспитывать их должно как можно больше учреждений, в том числе и таких, которые воспитывают самого артиста.

- Что Вы можете сказать о студенчестве Вашей молодости и студенчестве сегодняшнем?

- Не вижу разницы. Какими были студенты, такими они и остались. Какими были правила для поступающих, такие правила и сейчас. Может быть немножечко свободней все стало, распущенней что ли, но мы стараемся дисциплину держать. А что касается фактора таланта, то, как говорится, он присутствует сегодня, не убавилось количество талантливых людей. Это, безусловно, меняющаяся составляющая, но, слава Богу, постоянная.

- К культуре наши власти всегда относились своеобразно: либо иронически, либо откровенно задвигали ее в третий ряд, либо помогали ей, но при этом как-то неуклюже.

- Известен же ответ Сталина Молотову: «Будете спорить, пошлю министром культуры»!

- В результате такого отношения к культуре - она и субсидируется государством по минимуму. Но почему все-таки такое отношение к культуре?

- Потому что есть определенная культура нации. Потому что есть определенная культура руководителей, не соответствующая тем должностям, которые они занимают. Это опять к вопросу о профессионализме.

- Наверх приходят люди, мягко говоря, малокультурные. Почему сами деятели культуры ничего не говорят на эту тему? Почему они не пытаются как-то изменить ситуацию? Начать воспитывать в конце концов власть, ликбезы ей устраивать.

- Власть - продолжение народа. Значит, вся нация должна поднять свой уровень. И власть тогда изменится.

- А она, нация, сама-то как может это сделать?

- Всеми средствами, всеми ресурсами, всеми силами. Почему Франция в массе культурнее, чем Россия? Мы когда-нибудь доживем до уровня Франции? Доживем, наверняка.

- У меня на этот счет пессимистические взгляды. Сегодня мы просто переоделись в другие пиджаки, пересели с трамваев в машины, говорим по сотовому телефону. Кругом вроде бы атрибуты цивилизованной жизни, а общей культуры как не было, так и нет. В этом месте - пустота. В конце концов, ведь все решает человеческий фактор. Но его облагораживание никто не инициирует. Ни власти, ни сами деятели культуры - носители культуры.

- Для этого у деятелей культуры должны быть определенные возможности. А какие возможности, скажем, у меня, кроме тех, что я могу поговорить на эту тему, например, с Вами?

- А я это опубликую, и это прочитают. И это дойдет туда. И там скажут: «Ага, а мы ведь действительно как-то не туды».

- Не скажут.

- Если это будет 100 таких публикаций, тогда может быть и задумаются. Я и про то - почему нет активности в прессе? Почему деятели культуры и журналисты удовлетворены тем, что ситуация такая?

- Не могу ответить на этот вопрос. Могу сказать только, что министр культуры, Михаил Ефимович Швыдкой - человек очень культурный, очень знающий и очень умный. Это, наверное, единственный министр культуры, который действительно сидит на своем месте. Я с ним был знаком еще задолго до того, как он стал министром культуры. Поэтому мне льстить нет нужды... Здание нашего училища им. Щукина построено в 1932-ом году. Оно разваливается. Денег на ремонт или строительство нового помещения не дают. Речь идет о небольших деньгах для государства. Нам пожарники закрыли учебный театр. Я обращался куда только возможно. Но разве я должен тратить силы на бесконечные пробивания. На коллегиях министерства разговоры только о деньгах. Заместитель министра говорит: «Дорогие мои, вы же ректоры театральных институтов! Мы же вас приглашали как ректоров, а вы рассуждаете как бухгалтеры». Так это Вы нас сделали бухгалтерами.

- Как в такой ситуации Вам удается сохранять училище? Наверно, школа несет большой урон даже не в смысле физическом, а в идейном, в том, что держит вахтанговскую школу - ее стержень.

- Как школа может не нести урон, когда элементарно нехватает стульев, на которых должны сидеть студенты, когда вокруг ободранные стены...

- Наверно, культура нации должна опираться на какую-то идею, а идеи у общества-то как раз и нет. Не то, что затруднительно выбрать какую-то из них, а просто - в обществе нет вообще никаких идей. Чем же сейчас питается режиссура, которая ставит пусть даже учебные спектакли в вашей школе? Чем она питается, если нет идей?

- Идеи есть, если не позитивные, то негативные. Нет стульев, значит я ставлю спектакль об отсутствии стульев.

- Но это же не созидательно, если студенты напитываются идеями только отрицательного свойства.

- Я утрирую, конечно. Есть еще, слава Богу, нравственные категории в жизни (их время проверяет на прочность, но их не так-то легко одолеть), о которых хочется сказать.

- Почему театр до сих пор жив? Театру, как искусству, всегда предрекали гибель. Были даже высокие мнения на этот счет, того же кинорежиссера М.Ромма.

- Театр жив, потому что Ромм ошибался. Вы знаете, какой к нам конкурс? Около 90 человек на место. Среди абитуриентов разные люди: есть те, которые из семей с достатком, которых родители могут обеспечить, а есть люди из очень бедных семей. Но они все идут. Потому что существует внутри человека какая-то сила, какая-то нравственная необходимость, которая заставляет его только через эту форму (театра) и выразить нравственность. Которой так недостает в обществе. Думаете, этого не понимают молодые люди? Понимают. Пусть пока на интуитивном уровне, но понимают.
И зритель не теряет интереса к театру. Особенно сейчас это заметно - залы снова полны. Зрителю важно видеть живого человека. Кинематограф - это пленка, подсознательно люди понимают, что это - пленка. А театр - живые люди, живые эмоции, живая энергетика.
Российская театральная школа и отличается от западной прежде всего тем, что это школа сердца. Это когда артист выворачивает себя наизнанку, выплескивает все, что у него есть за душой. И от этого получает удовлетворение и сам артист, и зритель. Западная школа - это школа внешняя. Она может быть блестяще отделана, красива, но это холодно.

- А в чем отличие школы Вахтангова? Какова ее особенность?

- Станиславский учил, что его система является и эстетикой художественного театра. А Вахтангов считал, что система Станиславского, взятая им для обучения актеров, не определяет эстетику того или иного театра, потому что система - это грамота, это механизм, по которому можно только строить здание. Но, чтобы в нем жить, его нужно наполнить тем художественным своеобразием, которое у каждого художника свое.

- Считается, что Россия - это страна талантов, она отличается от других стран своей творческой неординарностью. Что думаете Вы?

- Я воспринимаю Россию как нечто неподдающееся одной, причем жесткой оценке, той или иной трактовке. Смотришь, сегодня - пьяница, а завтра талантливейший человек. Сегодня ворует, а завтра готов снять последнюю рубаху для друга. Был я как-то на Дальнем Востоке на какой-то конференции, и мы завтракали. За одним со мной столом завтракал какой-то академик. Перед ним стояли щи, чай и бутылка водки. Хорошенькое начало для рабочего дня! Я все думал, а каким же будет обед?

- Что это, разудалость? Иногда в одном человеке могут совмещаться столь противоположные качества, что диву даешься.

- Это свойство нации, свойство натуры. Но не все же в России завтракают водкой с чаем. Да даже, если завтракают, разве наши ученые не талантливы? Талант - не исчезает. Он может затухать и снова вспыхивать, но исчезнуть не может. Это то содержание, которое может убывать, прибывать, но остается содержанием. Содержание человека, а значит - содержание нации.

Источник: "Панинтер"

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

© 2008 - 2024 Этуш.ru